Ситуация такова: с одной стороны, мы все жаждем национальной консолидации (об этом, например, сказал Савельев после убийства Буданова: «Хватить ругаться, давайте объединяться!»), и стараемся избежать споров, а, с другой, нам необходимо разобраться в принципиальных вопросах, ибо иначе мы вообще будем не понимать – куда двигаться. Подобные споры, как правило, возникают на повышенных тонах, и зачастую скатываются в ругань. И лишний раз убеждаюсь в том, что нам для нашего спасения необходимо воссоздать культуру общения, культуру дискуссии без враждебности, т.к. обмен мнений нам необходим…
Крылов затронул некоторые реальные проблемы в нашем патриотическом движении, оно действительно страдает многими болезнями, одна из них – полная оторванность от реальности. У меня возникало много споров с монархистами, которые желая восстановления монархии, даже не пытаются осмыслить – как это может произойти и что это будет за монархия. Нет ощущения конкретных условий сложившихся в современности. Действительно, многие патриоты слишком верят в сильную власть, в сильную диктатуру, которая будет править самодержавно, без какого-либо участия народа. Мне, кажется, что трагический опыт крушения нашей страны, когда власть предала нас, разрушила наше Отечество, и развернула против нас «холодную гражданскую войну», в принципе не позволяет нам в будущем беззаветно доверяться любой какой-либо власти. Пережитый нами опыт должен быть учтен. Полностью доверять страну либо монарху, либо диктатору, либо еще кому-нибудь после эпохи перестройки и реформ, а самим уходить в бессрочный политический отпуск, мы не имеем права потому, что, как видим, – власть перерождается. Еще одна проблема – причина нашего кризиса: все ужасы в нашей стране смогли совершиться именно потому, что народ впал в глубочайшую апатию, он перестал считать себя вершителем собственных судеб, а превратился в безучастного зрителя. И как мне видится, наше спасение – только в активизации общественной, народной жизни, в пробуждении человека к национальной активности – только так можно возродить и государство, и церковь. А упования на сильного владыку, который придя к власти разрешит все проблемы помимо нас – мне кажутся наивными, не затрагивающими сути русского кризиса.
Я отмечаю некую беззаветную любовь к социальным механизмам, в веру чудо техники. Современность вообще опьянена мощью техники, которая сейчас фактически оказывается заменителем древней магии. Государственные механизмы – это такие же машины, и существует надежда, что если построить правильную машину, то все проблемы разрешаться. Монархист верит, что если построить государственную машину в виде монархии, то все проблемы АВТОМАТИЧЕСКИ разрешатся. Критикующий монархистов Крылов свято верить, что если построить государственную машину в виде западной демократии, что все проблемы АВТОМАТИЧЕСКИ разрешатся. Это столкновение разных технических схем. Но автомат – бесстрастен, и все зависть от человека, как он будет использоваться. Бензопилой можно распилить дрова, а можно и родную бабушку. Все зависит от оператора. Монархия может быть очень либеральной и народной, а парламент – вполне тираническим и антинародным, все зависит от людей, от их устремлений. Злую человеческую волю не остановят никакие преграды. Толстой сказал: «Пока человеческие помыслы остаются злыми, все технические усовершенствования будут использоваться во зло человечеству». Спасение в изменении человеческой души, а не механизмов.
Крылов использует известные заклинания либерал-реформаторов:
«Весь мир живет уже при демократии». Даже если весь мир и живет при демократии
(что довольно сомнительно), то нельзя не заметить, что живет он не одинаково, и
вовсе не весь демократический мир непременно живет в благополучии. Кроме того,
Крылов фактически ополчается не против старопатриотов, а против русской
истории, которая до сих пор, якобы, не пришла к демократической традиции. Получается,
что изъян кроется в национальном характере, в рабской душе русских, которая
мириться с разного рода тиранами. Крылов болен тем же самым отрицанием
реальности, реальных условий нашего государства. Будучи демократом, он внезапно
сетует, что у нас нет развитых аристократических традиций, а есть культ
служения государству.
Но это же возникло не случайно. Период феодальной
раздробленности закончился 300-летним игом, из которого Россия вышла в виде централизованного
государства с сильной централизованной властью. Сам характер нашего государства
требовал оперативного принятия решения в кратчайшие сроки, что диктовало
характер власти. Мы, фактически, постоянно жили в условиях угрозы внешнего
нападения, что требовала мобилизационной структуры социума. Историю необходимо
понимать, а не критиковать. Что касается аристократизма, то СССР разрушился
именно тогда, когда служивая партноменклатура осознала себя некой новой
аристократией, независимой от народа и страны…
Крылов критикует «старопатриотов» за идеал «общего дела»,
якобы, нас опять призывают горбатиться на государство, рвать жила неизвестно
для чего. Но само слово «республика» означает – «общее дело». Именно «общее
дело» создает и «демос» и «демократию». Без общего смысла, общей цели
невозможно создание национального благополучия, народной целостности. Возникает
вопрос – а что за национализм без общности проповедует Крылов? Это же просто
сумма обывателей-индивидуалистов, которые не составляют никакой общности. Именно
такие индивидуалисты, отрицающие какою-либо общность и сидят сейчас во власти:
они чужды национального общего дело, их интересуют самые простые желудочные
интересы.
Вообще, Крылов использует такой малопочтенный прием, как
оглупление позиции оппонентов. Он истолковывает борьбу с потребленчеством, как
призыв к серости жизни, и не к месту вспоминает фразу Леонтьева о «цветущей
сложности». Уважаемый философ наверное бы плюнул, узнав, как используют его
слова. Никой «цветущей сложности» в потребленчестве нет – это жуткое обеднение,
упрощение жизни. Вопрос не в том, чтобы лишить человека удовольствий, а в том,
чтобы раскрыть его, развернуть на иные ценности. Складывается ощущения, что
Крылов в своей борьбе со старопатриотами стоит на позициях бесконечной
пошлости, которая уже порядком нам обрыдла за годы реформ. И не совсем ясно –
чем он принципиально отличается от бабушки Новодворской?
Некоторые его выпады просто не совсем приличны: он пишет,
что в природе старопатриотов заложено пресмыкательство перед власть, и власть
это ценит. Но в реальности за решетку бросают не самого господина Крылова
(такого принципиального), а людей со старопартиотическими убеждениями –
Душенова, Квачкова и многих других.
Но опять же не хочется скатываться в заурядную перебранку. Дискутировать
необходимо, и разного рода бреда хватает у всех. Читаю гневную статью
Калашникова против национал-демократов, многое справедливо, и вдруг целый абзац
посвященный тому, как России необходимы мигранты, что без дешевого труда
таджиков наш бизнес загнется… и плююсь. Но
как-то надо говорить, находить общий язык…
