Когда утром раскрываю глаза и, увидев показания времени на будильнике, понимаю, что надо вставать, то отсрочиваю момент подъема просмотром последних новостей. Через голову пытаюсь нащупать за собой планшет на столе, но рука попадает то в ламповый провод, то в плеер, и пугаясь думаю, что свалю когда-нибудь все на пол с треском и грохотом, а потом буду оплакивать потери. Поэтому, вздыхая, приподымаюсь и беру свою планшетину в потертой и самопальной, собственными руками изготовленной обложке....Новый день приносит все ту же напряженную политическую тягомотину в обрамление различных катастроф разного масштаба. Бабулька - божий одуванчик - резала соседок, расчленяла их, а подробности кропотливо и с наслаждением записывала в свой дневничок. Безумный мужик вырезал свою семью, хотел, но не смог отравить в мир иной тещу. Столкнулись два рейсовых автобуса, гора трупов... В отрытое море унесло бедную пару, отдыхавшую на черноморском побережье...
Где-то в мире резня, перестрелки, и прочее, прочее, что войдет затем в учебники истории, если человеческая история еще продолжится. Моя персональная история в этот учебник не войдет, я - то, что останется за кадром. Но отброшенный камень - есть краеугольный. О драгоценные потомки (если вы конечно будете!), знайте, что в эпоху ИГИЛ и войны на Украине, жил я - простой смертный, ничем примечательным не отличавшийся. Впрочем, далекие потомки, наплюйте...
Есть в августовских деньках, несмотря на вполне беспощадную жару, какое-то дыхание осени, какая-то особая истома появляется в небесах и тишина по вечерам, похожая на предчувствие надвигающегося увядания... И воздух так прозрачен.
Я иду на утреннюю пробежку в прохладной тени многоэтажек, а над головой покрикивает, и постукивает старый тополь дятел в красной шапочке. Их много стало в городе в последнее время – деревья сохли последние годы, есть что долбить...
Я позорно дремлю после завтрака под фильм «Все о Ван Гоге». Запомнилась фраза: Ван Гог как то сказал, что смертельные болезни подобны экспрессам, уносящим нас к звездам. А если умираешь от старости, то идти приходится пешком... Была ли пуля, оборвавшая его жизнь - экспрессом?
Пью чашечку кофе с шоколадом, чтобы разогнать сонливость, мобилизоваться и не потерять впустую день, а затем отправляюсь прогуливаться. В этой главе моей персональной истории не будет ничего интересного, как всегда. Самое главное никогда в нее не вмещается и никак не описывается. Я бегаю, хожу, слоняюсь в магазине, но что-то остается всегда неподвижным... и далеким. В августовском свете и небе мне мерещится что-то одновременно умиротворяющее и надрывное...
В небольшой пекарне на улочке впервые покупаю грузинский хлеб. Он такой горячий, что продавщица берет его в рукавице.
Отойдя от киоска нетерпеливо вгрызаюсь в край хрустящего хлеба: он оказывается удивительно вкусным. В тихом переулке сажусь на бревнышко и добавляю к хлебу домашний сыр, купленный на рынке. За спиной на газон прыскает поливалка. Что-то важное происходит в это мгновение - в сыром запахе земли, цвете небес, предосенней тоске ползущей над крышами. Самое главное, но неуловимое... Кажется сейчас схватишь, поймаешь, но оно ускользает куда-то, остается за рамками сознания...
