
...Новый день приносит все ту же напряженную политическую тягомотину в обрамление различных катастроф разного масштаба. Бабулька - божий одуванчик - резала соседок, расчленяла их, а подробности кропотливо и с наслаждением записывала в свой дневничок. Безумный мужик вырезал свою семью, хотел, но не смог отравить в мир иной тещу. Столкнулись два рейсовых автобуса, гора трупов... В отрытое море унесло бедную пару, отдыхавшую на черноморском побережье...
Где-то в мире резня, перестрелки, и прочее, прочее, что войдет затем в учебники истории, если человеческая история еще продолжится. Моя персональная история в этот учебник не войдет, я - то, что останется за кадром. Но отброшенный камень - есть краеугольный. О драгоценные потомки (если вы конечно будете!), знайте, что в эпоху ИГИЛ и войны на Украине, жил я - простой смертный, ничем примечательным не отличавшийся. Впрочем, далекие потомки, наплюйте...
Есть в августовских деньках, несмотря на вполне беспощадную жару, какое-то дыхание осени, какая-то особая истома появляется в небесах и тишина по вечерам, похожая на предчувствие надвигающегося увядания... И воздух так прозрачен.
Я иду на утреннюю пробежку в прохладной тени многоэтажек, а над головой покрикивает, и постукивает старый тополь дятел в красной шапочке. Их много стало в городе в последнее время – деревья сохли последние годы, есть что долбить...
Я позорно дремлю после завтрака под фильм «Все о Ван Гоге». Запомнилась фраза: Ван Гог как то сказал, что смертельные болезни подобны экспрессам, уносящим нас к звездам. А если умираешь от старости, то идти приходится пешком... Была ли пуля, оборвавшая его жизнь - экспрессом?
Пью чашечку кофе с шоколадом, чтобы разогнать сонливость, мобилизоваться и не потерять впустую день, а затем отправляюсь прогуливаться. В этой главе моей персональной истории не будет ничего интересного, как всегда. Самое главное никогда в нее не вмещается и никак не описывается. Я бегаю, хожу, слоняюсь в магазине, но что-то остается всегда неподвижным... и далеким. В августовском свете и небе мне мерещится что-то одновременно умиротворяющее и надрывное...
В небольшой пекарне на улочке впервые покупаю грузинский хлеб. Он такой горячий, что продавщица берет его в рукавице.
Отойдя от киоска нетерпеливо вгрызаюсь в край хрустящего хлеба: он оказывается удивительно вкусным. В тихом переулке сажусь на бревнышко и добавляю к хлебу домашний сыр, купленный на рынке. За спиной на газон прыскает поливалка. Что-то важное происходит в это мгновение - в сыром запахе земли, цвете небес, предосенней тоске ползущей над крышами. Самое главное, но неуловимое... Кажется сейчас схватишь, поймаешь, но оно ускользает куда-то, остается за рамками сознания...