Социальная солидарность является первым человеческим законом, свобода составляет второй закон общества. Оба эти закона взаимно дополняют друг друга и, будучи неотделимы один от другого, составляют сущность человечности.
Отчаяние в своей любви и в своем достоинстве служит наилучшим доказательством их присутствия в человеке.
Человек не создает общества путем свободного договора: он рождается в недрах общества, и вне общества он не мог бы жить, как человек, ни даже стать человеком, ни мыслить, ни говорить, ни хотеть, ни действовать разумно. Ввиду того что общество формирует и определяет его человеческую сущность, человек находится в такой же абсолютной зависимости от общества, как от самой физической природы, и нет такого великого гения, который всецело был бы свободен от влияния общества.
Если от свободы отрезать кусочек, то вся свобода перейдет в этот кусочек.
В России главный двигатель - страх, а страх убивает всякую жизнь, всякий ум, всякое благородное движение души. Трудно и тяжело жить в России человеку, любящему правду, человеку, любящему ближнего, уважающему равно во всех людях достоинство и независимость бессмертной души, человеку, терпящему одним словом не только от притеснений, которых он сам бывает жертва, но и от притеснений, падающих на соседа!
Русская общественная жизнь есть цепь взаимных притеснений: высший гнетет низшего; сей терпит, жаловаться не смеет, но зато жмет еще низшего, который также терпит и также мстит на ему подчиненном.
Он {Бог} строго запретил им {Адаму и Еве} касаться плодов древа познания. Он хотел, следовательно, чтобы человек, лишенный самосознания, оставался вечно животным, ползающим на четвереньках перед вечным Богом, его Создателем и Господином. Но вот появляется Сатана, вечный бунтовщик, первый свободный мыслитель и эмансипатор миров. Он пристыдил человека за его невежество и скотскую покорность; он эмансипировал его и наложил на его лоб печать свободы и человечности, толкая его к непослушанию и вкушению плода знания.
Первый закон всякого правительства есть закон самосохранения; ему покорены все нравственные законы, и нет еще в истории примера, чтобы какое-либо правительство сдержало без принуждения обещания, данные им в критическую минуту.
Коммунизм по крайней мере столько же произошел и происходит сверху, сколько и снизу; внизу, в народных массах, он растет и живет как потребность не ясная, но энергическая, как инстинкт возвышения; в верхних же классах как разврат, как эгоизм, как инстинкт угрожающей заслуженной беды, так неопределенный и беспомощный страх, следствие дряхлости и нечистой совести; и страх сей и беспрестанный крик против коммунизма чуть ли не более способствовали к распространению последнего, чем самая пропаганда коммунистов.
Если бы меня кто в дилижансе спросил о цели моей поездки, и я бы захотел отвечать ему, то между нами мог бы произойти следующий разговор.
"Зачем ты едешь?" -- Еду бунтовать. -- "Против кого?" -- Против императора Николая.--"Каким образом?"-- Еще сам хорошо не знаю. -- "Куда ж ты едешь теперь?" -- В Познанское Герцогство.--"Зачем именно туда?"--Потому что слышал от поляков, что теперь там более жизни, более движения, и что оттуда легче действовать на Царство Польское, чем из Галиции. -- "Какие у тебя средства?" - 2000 франков.--"А надежды на средства?"--Никаких определенных, но авось найду,--"Есть знакомые и связи в Познанском Герцогстве?" - Исключая некоторых молодых людей, которых встречал довольно часто в Берлинском университете, я там никого не знаю. -- "Есть рекомендательные письма?"--Ни одного.--"Как же ты без средств и один хочешь бороться с русским царем?"--Со мной революция, а в Позене надеюсь выйти из своего одиночества. -- "Теперь все немцы кричат против России, возносят поляков и с[о]бираются вместе с ними воевать против русского царства. Ты -- русский, неужели ты соединишься с ними?"--Сохрани бог! лишь только немцы дерзнут поставить ногу на славянскую землю, я сделаюсь им непримиримым врагом; но я затем-то и еду в Позен, чтоб всеми силами воспротивиться неестественному соединению поляков с немцами против России. -- "Но поляки одни не в состоянии бороться с русскою силою?" -- Одни нет, но в соединении с другими славянами, особенно же если мне удастся увлечь русских в Царстве Польском... -- "На чем основаны твои надежды, есть у тебя с русскими связи?"-- Никакой; надеюсь же на пропаганду и на могучий дух революции, овладевший ныне всем миром!
