У Эразма Роттердамского в «Похвале глупости» есть такой момент, когда он пытается взглянуть на мир земной со стороны, из космоса, с Луны, и, поражаясь, довольно желчно сравнивает человечество с насекомыми: «В общем, ежели поглядеть с Луны, по примеру Мениппа, на людскую сутолоку, то можно подумать, будто видишь стаю мух или комаров, дерущихся, воюющих, интригующих, грабящих, обманывающих, блудящих, рождающихся, падающих, умирающих. Нельзя и представить себе, сколько движения, сколько трагедий в жизни этих недолговечных тварей, ибо сплошь да рядом военная буря или чума губит и уничтожает их целыми тысячами».В литературе есть такой прием – «отстранение», им часто пользовался Лев Николаевич Толстой в своих произведениях. Он заключается в том, что писатель показывает известные предметы или события глазами отстраненного человека, как бы впервые их увидевшего.
И вот, бывает, сидишь, размышляешь, пытаешься понять ситуацию в стране, в мире, и вдруг мысль уходит куда-то за грань всех понятий, и тогда пронзительно осознаешь, что на самом деле мы живем в тотальной неизвестности, что мир – непознанная тайна и неизвестно, что в нем происходит и для чего, и кто мы такие, и что мы здесь делаем. И что все относящееся к области известного – есть конструкция человеческих понятий, за пределами которых – запредельная темнота…
Что мы называем известным, понятным? Представьте: вы идете в темном лесу, впереди вас – непонятные силуэты. И вы думаете: что это? И вдруг узнаете – это же дерево! И тут же добавляете конкретизации – «это дуб» или «это береза». То есть вы нашли непонятному явлению соответствующее название. Все известное, понятное – есть словесная конструкция.
Античность представляла космос островком в безкрайнем океане хаоса. Достаточно хрупким островком, который может быть разрушен темными волнами… И наш язык создает этот космос – островок ясности среди океана неизвестности. И в этом отношении Логос, Слово - конечно же Творец мира. Религиозное или научное мировоззрение конструирует космос. Мы живем в понятном нам мире потому, что приняли, может быть даже безсознательно, определенный языковой космос.
Но в этом мире нет статики, здесь все в движении, и язык тоже подвергается старению, эрозии. Говоря образно – он устает. Об этом очень интересно пишет Максимилиан Волошин в своих записных книжках: "Разве после нескольких лет усиленного злоупотребления прекрасными словами — не стали они утомленными? Каждое слово есть только острие душевного напряжения. Если оно точно и метко вонзается в намеченную точку, то оно не тупится. Слова, употребляемые без внутренней необходимости, слова, употребляемые неточно, утомляются и теряют на время свое магическое, заклинательное значение. Тогда они переходят в разряд неупотребляемых слов — это их сон, отдохновение, которое восстанавливает их магические силы".
Например, в позднее брежневское время создался заорганизованный, шаблонный язык партийной идеологии, который стал одним из факторов отчуждения от власти. Проблема многих левых деятелей, что они так и не смогли избавиться от этого мертвого языка и до сих пор пытаются на нем говорить с людьми. Но это далеко не только их проблема – она носит глобальный характер. В этом плане мы сейчас находимся в состоянии настоящей космической катастрофы: наш известный космос рушится, и темные волны хаоса вот-вот поглотят нас.
И если в рамках стабильного космоса средневекового христианства человеку не требовалось самому искать ответы на «проклятые вопросы» - они уже существовали, то нам придется ответить на них самим – заново, мы уже не можем жить за счет капитала прошлых поколений. Так сказать, цитирование уже не помогает. От нас требуется творчество. Но это не значит, что мы должны порвать с прошлым, просто оно должно быть творчески переосмыслено. Творческий подход должен установить и новую связь с прошлым, и новую картину будущего. Но, конечно же, подобные искания связаны с риском, ведь придется самому, без всякой защиты взглянуть в глаза хаоса, и нет никакой гарантии, что всякий пустившийся в свободное плавание непременно обретет новую землю и новые небеса – вполне возможно пучина поглотит такого искателя. Именно поэтому к такому поиску нельзя принуждать. Нельзя смеяться над теми, кто держится наплаву вцепившись в обломок старого – он его спасение. Если этот обломок отобрать – человек погибнет. Риск только для тех, кто делает сознательный выбор…
